Начальник отдела по делам несовершеннолетних и защите их прав рассказала о радостях и сложностях работы.
Маленький кабинет в обветшалом особняке в старой части города. Две женщины, кипы бумаг и не умолкающий телефон. Таким мы увидели головной отдел разветвлённой системы под названием Комиссия по делам несовершеннолетних. В этом году комиссии по всей стране отмечают столетний юбилей. Это и стало поводом для нашего разговора с начальником серпуховского районного отдела Людмилой Волочкиной.
— Людмила Евгеньевна, расскажите вкратце об основных направлениях работы Комиссии.
— Во-первых, это профилактика правонарушений и ущемления прав детей и подростков. Если ребёнок уже ступил на кривую дорожку, мы все силы кидаем на то, чтобы он как можно скорей вышел из кризиса. То же относится и к родителям. В острых семейных ситуациях мы выступаем с иском о лишении родительских прав, но мы же помогаем восстановиться в них, если люди возьмутся за голову. Также наша работа подразумевает применение карательных мер, таких как наложение административных наказаний. Здесь работа комиссии граничит с работой мирового суда. Совместно со службой судебных приставов взыскиваются штрафы с неплательщиков. Но, повторюсь, если дело заведено и наказание наложено, – наша миссия не закончена. Наступает черёд индивидуально-профилактической работы. Мы даже ввели в состав комиссии представителя серпуховского благочиния.
— Когда ваш личный путь пересёкся с траекторией КНД?
— Это очень интересно. Я заканчивала серпуховскую школу №3. Учились мы в одном классе с воспитанниками детского дома. И я видела, как сложно этим детям и в бытовом плане, и в плане общения. Но всё равно мы находили точки соприкосновения с ними, занимались вместе в лыжной секции. А во взрослом возрасте сама судьба привела меня на работу в соцзащиту населения. Там было подразделение, обеспечивающее деятельность комиссии по делам несовершеннолетних. Мне предложили эту должность, я поработала на ней месяц – и наотрез отказалась продолжать. Я была в шоке от объёма работы, от её сложности, от моральных переживаний. Но на тот момент замены не было, я стала работать дальше. И когда я начала во всё вникать, нарабатывать взаимоотношения с людьми – я поняла, что справлюсь. У нас своеобразный контингент. Есть наркоманы, пьяницы, уголовники, часто приходится разбирать очень сложные внутрисемейные отношения. И сейчас, когда человек приходит на комиссию, я многое о нём могу сказать чуть ли не с первого взгляда, знаю, на каком языке с ним говорить. На это ушло 19 лет.
— За эти годы как изменились сами семьи?
— В современных условиях если ты не будешь работать, ты не будешь кушать. Даже самые неблагополучные родители осознают необходимость труда для дальнейшего выживания, устраиваются на работу. Такой нищеты, как была в 90-е годы, практически нет. Сейчас можно купить вещи подороже, а можно – подешевле. И ребёнок придёт в школу хоть и в дешёвой, но белой рубашечке, хоть и скромном, но платье. Был период в начале моей работы, когда и этого не было. Помню, как я летом собирала детей в военно-спортивный лагерь. Контингент был из ребят, которые уже совершали преступления. Я им покупала носки, трусы, футболки, по магазинам ходила с этой ордой, администрация выделяла нам деньги.
— Заменяли им мать?
— Мать заменить невозможно. Какая бы она ни была, они все безумно любят своих родителей, безумно. И это чувство детей обязательно надо уважать. А вот то, что касается материальных условий – тут надо помогать. До сих пор мы собираем продуктовые, канцелярские наборы, игрушки. Можно нам приносить, всё передадим с удовольствием.
— Какова статистика по лишению родительских прав?
— Статистика стала гораздо оптимистичней. В деревнях и посёлках Серпуховского района все друг друга знают до седьмого колена, и помогают друг другу, стараются воспитывать своих соседей. Больше проблем возникает с теми родителями, которые к нам приезжают, в том числе из Москвы. Недобросовестные риэлторы часто пользуются тем, что пьющие люди готовы обменять московскую квартиру на жильё в области с доплатой. Когда начинаешь с этим работать, ты не всегда можешь исправить ситуацию. Завтра будет судебное заседание по лишению родительских прав как раз в такой семье. Там четверо детей. Кризис наступил оттого, что родители категорически отказывались лечить свою дочь. У девочки серьёзное заболевание, на протяжении долгого времени она испытывала сильные боли, очень страдала. До тех пор, пока мы не пришли, сами не вызвали скорую помощь и не положили её в больницу. Врач сказал, если бы не сделали этого немедленно, на следующий день девочка, возможно, умерла бы. Но я хочу заметить, что, даже если мы выходим с исковыми требованиями о лишении родительских прав или их ограничении, у родителей есть возможность восстановиться в них. Ради бога, одумаешься ты, возьмёшься за голову, докажешь, что можешь воспитывать – тебе окажут доверие.
— Поделитесь историей «выздоровления»...
— Этих историй много, каждая по-своему показательная. Одна мать сильно пила, причём даже во время беременности. Никуда не вставала на учёт, в результате ребёнок родился с тяжёлыми отклонениями в развитии. Пить она не бросила, пришлось лишить её родительских прав. Потом у неё умер отец, она что-то осознала и согласилась лечиться от алкоголизма. Лечение заняло полгода, потом закодировалась, обратилась в суд, мы ей помогли. Её восстановили в родительских правах. Мы по сей день следим за их семьёй. Билеты на ёлку даём, и по бытовым вопросам она к нам обращается. Её затопило, она пришла с просьбой помочь, мы поспособствовали тому, чтобы ей отремонтировали отопление.
— Расскажите о коллективе. Есть ли молодые сотрудники?
— У нас коллектив очень обширный. Комиссия занимается координацией огромной системы субъектов профилактики на территории района, координирует все учреждения, связанные с работой с детьми. В систему органов профилактики входят и учреждения образования, и соцзащита, и спорт, и культура, и молодёжная политика, и здравоохранение, и все правоохранительные органы, уголовно-исполнительная система. Насчёт молодых сотрудников – к счастью, они есть. Девчонки здесь работают шустрые, хваткие, деловые, грамотные – другие не приживаются. Сейчас ведь нужно вести большую работу в сети – это и отчётность, и свой сайт, и новые группы. Это большой информационный поток. Мы даже ведём страничку в Инстаграм, чтобы люди могли обратиться к нам удалённо. Мы рады людям с юридическим, педагогическим, социальным, психологическим образованием.
— Вы говорите «девчонки». А парни в КНД водятся?
— Был у нас опыт, мужчина работал на должности ответственного секретаря, отработал полгода и сказал, что «таааак люди не работают». Нам очень хорошо помогает Николай Николаевич Мезенцев. Он ветеран МВД, 20 лет отработал в детской комнате полиции, знает специфику этой работы, выезжает с нами в рейды.
— Когда молодой сотрудник в первый раз идёт в рейд, как напутствуете?
— Я еду с ним. По одному мы стараемся в семьи не ездить, создаётся рабочая группа из трёх-четырёх человек. Потому что были такие случаи, когда мы приезжали, а дома – скандал, папа пьяный бегает с топором. Вызывали полицию. Потом возвращались. Когда тот же человек был трезвым – с ним можно было найти общий язык. Кстати, у нас активно ведётся работа с наркологическим диспансером. Можем похвастаться – нам удаётся уговорить родителей пройти лечение от алкоголизма и наркомании. Всё исключительно добровольно. За 2017 год семь родителей прошли лечение и кодировку от алкоголизма. А это семь спасённых семей. По ходатайству комиссии лечение бесплатно. Работа с наркоманами гораздо сложней, но алкоголизм, особенно женский, это просто беда.
— С чего он обычно начинается?
— По разному. В одной семье у женщины умер муж, осталось два сына. Она очень долго выходила из этого состояния, а когда опомнилась, у неё уже была стойкая зависимость. Пролечили один раз, хватило кодировки на полгода. Потом она встретила другого мужчину, родила ребёнка, снова пролечилась. При этом она хороший профессионал, достаток был в семье, ей помогали и свекровь, и мать. Семья достаточно обеспеченная, но зависимость поработила человека.
— Как связаны благополучие семьи и достаток?
— Я бы не сказала, что в обеспеченных семьях проблемы возникают реже. Есть много семей внешне благополучных, где родители много работают и мало внимания уделяют ребёнку. У того формируется круг общения, который взрослые просто не могут выявить, связь теряется. В семьях с нормальным достатком тоже очень много проблем, особенно если ребёнок вступил в переходный возраст. С ним разговаривать в этот период бессмысленно – у него гормоны бушуют, он сам себя не слышит и не понимает. Мы взываем к здравому смыслу родителей. Приходится уговаривать, чтобы они просто перетерпели переходный период. Не должно быть конфликта между родителями и детьми. Многие не понимают этого. Они начинают себя жёстко противопоставлять, в результате отодвигают ребёнка настолько, что выстраивается стена.
— Каковы показатели детской преступности?
— За два прошедших года подростками, жителями района, не было совершено ни одного преступления. Считаю, это очень весомый показатель эффективности нашей работы. С подростками из «группы риска» проводится масса мероприятий. В прошлом году мы с ними ездили в цирк братьев Запашных, в детский центр Кидзания, в театр Стаса Намина с посещением храма Христа Спасителя, посещали предприятия, даже совершали экскурсии в следственный изолятор. Кстати, никто из ребят, побывавших в стенах этого мрачного исправительного учреждения, впоследствии не сел на скамью подсудимых. Жаль, что эти экскурсии решили упразднить.
— Вы сказали, что местные подростки ведут себя примерно. А приезжие?
— К сожалению, часто правонарушения совершаются именно иногородними. Поэтому, если ребёнок приходит в школу среди года, мы обращаемся в образовательную организацию с просьбой пристально присмотреться к нему, к семье, позвонить в его прошлую школу, чтобы вовремя эту ситуацию взять на контроль. У нас сейчас активно реализуется 139-е положение губернатора о раннем выявлении случаев неблагополучия в семье. Такая работа предусматривает, чтобы мы на ранних стадиях выявляли кризисные ситуации.
— Щекотливое занятие...
— С одной стороны – да. Но это лучше, чем запустить ситуацию. Также мы отслеживаем линию суицидников. И завершённые эпизоды, и попытки. Если суицид завершён, разбираемся в причинах – разговариваем с родителями, выясняем, на какие сайты выходил ребёнок, чтобы вовремя обратиться в Роскомнадзор, проверить и заблокировать эти ресурсы. Жизнь прервалась, но можно спасти другие. В прошлом году был серьёзный случай с девочкой, которая предпринимала неоднократные попытки суицида. Её тогда направили на лечение в специализированную клинику.
— На какой стадии та история?
— Теперь эта девочка участвует в областных конкурсах, хорошо учится. Она очень красиво рисует, и вообще – абсолютно позитивный человек. Даже внешне преобразилась. То она носила только чёрное, волосы были чёрные с красным, сейчас – волосы светлые, она одета в наряды ярких цветов. Совсем другой человек, боюсь сглазить. Это, пожалуй, самый радостный и ценный подарок для наших сотрудников.
