«Новая газета» разбиралась, почему «дело Шестуна» — политическое, и как оно может превратить его в народного героя
27 июня Мосгорсуд отказал в изменении меры пресечения главе Серпуховского района Александру Шестуну и оставил его в СИЗО. Начальник СИЗО, в свою очередь, 2 июля отказался заверить его заявление о регистрации кандидатом на выборах главы района, сославшись на отсутствие разрешения следователя (оно, кстати, и не требуется — начальник СИЗО должен здесь действовать просто как нотариус).
Все это было ожидаемо, а неожиданным оказалось другое: поддержать Шестуна в Мосгорсуд пришло не менее сотни людей, в зал смогла попасть лишь четверть. Часть составили журналисты, но приехали еще и какие-то бабушки из Серпуховского района, казаки и с десяток депутатов и активистов местного самоуправления из разных городов Московской области, для которых Шестун есть — а теперь еще и в большей степени будет — символом этого самоуправления и демократии.
Дело получит огласку, между тем обвинение в превышении должностных полномочий, предъявленное Шестуну, выглядит неубедительно. Речь идет о выделении участка на въезде в Серпухов под строительство торговых центров коммерческим структурам, связанным с главой. Однако решение это было принято без малого 10 лет назад, материалы много раз проверялись: есть 15 решений об отказе в возбуждении дела, администрация района оспорила предоставление участка в арбитражном суде, но права были подтверждены, и по закону это образует преюдицию (на которую, впрочем, следственные органы обычно просто не обращают внимания).
Само по себе то, что ничего более свежего не нашлось, говорит в пользу Шестуна, но по ходу следствия, вероятно, будут прибавляться и другие обвинения, иначе срок давности истечет уже через пару месяцев.
При этом всем понятно, что собственно юридическая сторона тут не имеет значения, а важна «политическая воля». Ее-то и пытался склонить на свою сторону Шестун, когда 19 апреля выложил-таки в YouTube аудиозапись встречи, на которой его в предельно жесткой форме убеждали не ходить на выборы главы района в сентябре 2018 года. Если запись, как утверждает ее публикатор, действительно сделана в администрации президента (что, конечно, надо проверить процессуальным путем), то в действиях угрожавших как раз и содержится состав ст. 286 УК РФ («Превышение должностных полномочий»), пока что вмененной Шестуну.
Об этой записи Шестун говорил мне еще в 2017 году, когда у него пытались отобрать дом («Новая», № 60 от 7 июня 2017 г.) и довольно криво закрыли два освещавших его работу СМИ, но обнародовать ее он решился только 19 апреля 2018-го («Новая», № 43 от 23 апреля с.г.) — тогда в ходе обысков у него в офисе в редко используемом сейфе были обнаружены какие-то конверты с деньгами. Он думал, что пошел с козырного туза, но туз оказался не той масти: все (предполагаемые) участники записанного разговора сохранили свои позиции, а он оказался в СИЗО — ровно так, как они ему и обещали.
Политическое решение принято, и из СИЗО он вряд ли скоро выйдет,
так что есть время разобраться, кто такой Шестун и откуда он такой тут взялся. Пытаясь самому себе тоже ответить на этот вопрос, он успел написать две части книжки «Моя фамилия». Первая была опубликована в 2002 году, когда он еще даже не собирался становиться главой, а вторую, дописанную в 2011-м, после бесславного завершения истории с «прокурорскими казино» автор издать, видимо, не решился, но экземпляр рукописи у меня есть.
Жизнь всякого человека — некое сообщение (в том числе ему самому), и важнее всего разобраться, о чем оно. Где, собственно, нарратив, а где случайные шумы? Биография Шестуна — сама по себе авантюрный, а часто и плутовской роман. А части книжки делят эту биографию тоже на две части: первая — до вхождения во власть и вторая — при власти, и в них он предстает не одним и тем же персонажем. При этом и не опубликование второй книги в 2011-м указывает на некий рубеж: думать (писать в стол) было еще позволительно, а вот говорить (публиковать) становилось уже стремно.
Фото: Влад Докшин / «Новая газета»
* * *
Шестун вернулся в Серпухов, где родился, вырос, а в начале 90-х жил после учебы в институте в Костроме и службы в армии. В институте он возглавлял штаб строительных отрядов и команду КВН. В книжке, еще не предназначенной для агитации на будущих выборах мэра, он откровенно, даже хвастливо, рассказывает, как зарабатывал студентом первые деньги: в частности, удачно спекулировал (а по тем временам это было преступление), привозя товар из заграничных поездок, куда еще не всякого пускали. Вступая в КПСС в конце 80-х, на традиционный вопрос, что его туда так влечет, он ответил: «Хочу ездить в капстраны». Это опять КВН, но времена были уже довольно промежуточные, и его приняли.
Тут важно, что вплоть до 2002 года Шестун рассматривал себя только как коммерсанта, ни о какой власти не помышлял. Коммерцией он занялся и в Серпухове, но за время его шестилетнего отсутствия к середине 90-х здесь успели подрасти свои такие же бизнесмены и крышевавшие их бандиты. Поскольку из тихой Костромы он приехал уже сложившимся «фраером»: уступать Шестун никому не хотел, первое время с кем-нибудь дрался едва ли не каждый день, поэтому и заслужил в городе репутацию «отмороженного».
Торговал он чем придется, набирался опыта. В конце 90-х открыл свой первый магазин стройматериалов «Браво» в примыкающем к Серпухову поселке Большевик. В начале нулевых он возглавил Серпуховской союз промышленников и предпринимателей, а в 2002-м был избран депутатом районного совета, где от имени жителей затеял судиться с Узлом связи по поводу завышения тарифов, и выигрыш дела принес ему известность.
В начале 2003 года родственник Шестуна, работавший в «Лукойле», предложил ему при поддержке этой компании баллотироваться в Госдуму, но тут родилось «дело ЮКОСа». В «Лукойле» понимали, что одна из его причин — попытки Ходорковского провести в Думу своих депутатов, поэтому такую активность быстренько свернули, а Шестуну предложили баллотироваться мэром Серпуховского района. Мысль тому понравилась, но
для первой избирательной кампании в 2003-м он заручился поддержкой главы соседнего Чеховского района Геннадия Недосеки по прозвищу Большой Гена — еще через год его обугленное тело будет найдено в сгоревшем «Хаммере».
2005 год. Губернатор Московской области Борис Громов и Александр Шестун (справа). Фото: РИА Новости
Тогдашний губернатор Московской области, генерал Борис Громов, возражал против кандидатуры Шестуна и двигал на этот пост своего человека. Не только местные газеты, но и все стены в поселках были исписаны предупреждением: «Шестун — бандит». Но тут подмосковные политтехнологи просчитались:
в собственном смысле слова бандитом он и не был, но после того, как накануне выборов в Шестуна швырнули гранатой, 30 процентов избирателей проголосовали за него.
Избиратели и тогда уже понимали, что свой «бандит», по крайней мере, разглядит в них живых людей, в отличие от очередного мутноглазого назначенца, умеющего различать лишь финансовые потоки, и все остальные кандидаты в 2003-м набрали намного меньше голосов.
Губернатор Громов немедленно назначил в Серпуховском районе «территориальный исполнительный орган», передав ему все финансовые полномочия и права распоряжения землей и превратив избранного главу в номинальную фигуру. Выручил чемпионат мира по высшему пилотажу на планерах, который в 2005 году по инициативе Громова должен был проводиться на заброшенном аэродроме «Дракино». Шестун тогда спас Московскую область от международного позора, успев за полгода создать всю инфраструктуру для соревнований и приема гостей. И сегодня постоянно развивающийся «Парк Дракино» с оборудованием для авиа-, мото- конного и других видов спорта остается визитной карточкой района.
Летное поле деревни Дракино. Фото: администрация Серпуховского района/Вконтакте
Принадлежность «Дракино» друзьям Шестуна тоже постоянно фигурирует в числе поводов для уголовных дел против него. Никто не вспоминает, как и с помощью каких средств он отстроил этот комплекс в 2005 году. Вероятно, он перемешивал бюджетные, собственные и еще чьи-то деньги и в других случаях, чтобы построить нужный объект. Но только благодаря этим инициативам (и, возможно, нарушениям) Серпуховской район по многим показателям уровня жизни обогнал Серпухов, жители которого до того и не знали, что формально есть еще и какой-то «район».
Превратившись из изгоя в одного из фаворитов Громова, Шестун использовал шансы, которые благодаря этому появлялись у района. В 2006 году Громов приехал открывать в Большевике отделение милиции, которое Шестун тоже пробил и построил, а после церемонии тот подвез его в приподнятом настроении к вырытому в центре поселка котловану, где на глазах у пары сотен юных спортсменов вручил капсулу с «посланием к потомкам». Губернатору оставалось только ее заложить, а потом подписать нужные финансовые документы — так в Большевике появился дворец спорта «Надежда» (это как раз там, где два месяца проходили непрерывные обыски).
Однажды он выцыганил в администрации МО распоряжение о восстановлении «трех домов культуры по цене одного», а потом заклеил «по цене одного», снял копию и, всюду ею размахивая, восстановил-таки три.
Когда министр финансов МО Кузнецов находился при должности последние часы, он зашел к нему и попросил подписать распоряжение на 20 млн рублей: «Тебе же теперь без разницы». Алексей Кузнецов (в 2008 году ему дали возможность сбежать за рубеж, а по сравнению с суммами, украденными им и его женой Жанной Булок, все, что чохом можно вменить Шестуну, — это копейки) бумагу подписал, и Шестун в тот же день успел накупить на 20 миллионов мотоциклов и еще всякой ерунды для детских клубов, чтобы это уже сложно было у них отобрать.
Описывая эти и другие свои проделки во второй части книжки, Шестун не без бравады говорит, что «чувствовал себя Остапом Бендером». Все следующие выборы глава района выигрывал уже с перевесом в три четверти голосов. Он отремонтировал дороги и привел в район зарубежных инвесторов, цеплялся зубами за каждую «малокомплектную» школу и каждый фельдшерский пункт в деревне, знал по именам едва ли не всех жителей, кто на ком женился и кто с кем поругался, а мальчишки на многочисленных соревнованиях и фестивалях просились сфотографироваться с «дядей Сашей».
Фото из группы «Свободу Шестуну»/Вконтакте
Фарт этот не стал бесконечным: в 2012 году Громова на посту губернатора МО сменил Сергей Шойгу, а того через несколько месяцев — его ставленник Андрей Воробьев. В 2013-м, а затем в 2017 году не без участия последнего было круто изменено законодательство о местном самоуправлении, в результате чего у муниципалитетов сначала отобрали почти все налоги, а затем и сами они были «укрупнены» в нелепые «городские округа», которыми отныне руководили уже назначенцы. Активисты и депутаты местного самоуправления пытались ерепениться, проводили «форумы МСУ», в том числе у Шестуна в «Надежде», но их запугивали и ломали через колено, заставляя голосовать за «укрупнение», и очагом сопротивления фактически оставался лишь Серпуховской район.
В «Новую» Шестун обратился за поддержкой весной 2010 года, когда против него было возбуждено шесть уголовных дел
(включая и материал по участку на въезде в Серпухов), а сам он стал объектом вымогательства со стороны прокуроров разных уровней, одного из которых (генерала) он даже посадил. Эти войны Шестуна давно и подробно описаны, в том числе в «Новой», как и «дело о прокурорских казино», где он был инициатором и свидетелем. Повторяться мы не будем, но обратим внимание, что в войне с прокурорами ему пришлось прикрыться программой защиты свидетелей ФСБ и освоить навыки тайной записи всех своих встреч и переговоров, пригодившиеся ему и в дальнейшем.
* * *
Экономя газетные строчки, мы опустили в «нарративе» массу живописных деталей, но выделяем существенные, характеризующие личность и меняющиеся вокруг нее эпохи. Так, «дело ЮКОСа» уже в 2003-м предупреждало: приближаться к власти опасно, но Шестун не внял, заключив к тому же союз с Большим Геной и дав тем самым повод неким «силовикам» докладывать о нем Громову (и выше) как о «бандите».
На вопрос, зачем он вообще полез во власть, Шестун отвечает по-разному, но нам это понятно: как всякий не обделенный талантами человек, он искал самореализации, пробуя себя то на сцене, то в бизнесе, то в мемуарах, а то и на государственном (муниципальном) посту. Он пришел во власть из 90-х, притащив с собой как дурное (жульничество в пользу района — но ведь не только же в свою пользу!), так и хорошее — инициативу и азарт. Но эпоха «нулевых» уже призывала под ружье других: не таких веселых (шутить можно не всем) и умеющих, по крайней мере, скрывать свои таланты для домашнего пользования. Ставка была сделана на послушных, а наиболее послушными в то время казались люди в погонах — появился даже такой же хвастливый термин: «силовики».
Очень скоро они закрепились везде, где пахло деньгами и/или властью, оттеснив «бандитов» и перехватив у них функцию «крыш».
Фото: РИА Новости
Во второй части книги Шестуна мутные, сменяющие друг друга прокуроры становятся, по сути, главными действующими лицами. Их появление подобно нашествию саранчи: они жадны до такой степени, что подчистую сжирают все, включая посевы будущего. Шестун выезжает с ними на семейные пикники, надеясь переждать это стихийное бедствие, но закономерно и сам становится объектом вымогательства с их стороны.
При этом если в «лихие 90-е» главным орудием передала собственности были угрозы убийством и преступное насилие, то в «нулевые» их сменило насилие государственное: отныне в тех, кто сопротивлялся, уже не стреляли из-за угла, их сажали по суду. Но суд — дело тягомотное и не такое надежное, поэтому главным инструментом насилия стало возбуждение уголовных дел и посадка «фигурантов» еще на стадии следствия.
Постепенно сбор компромата и «реализация уголовных дел» стали основным методом управления и кадровой политики. Компромат есть теперь на всякую фигуру во власти, но сама по себе «компра» срабатывает только в условиях сменяемости власти, при наличии механизмов репутации и вообще в правовом государстве, где появление информации о признаках преступления влечет не произвольное, а безусловное возбуждение уголовных дел и их расследование.
Ноу-хау режима «нулевых» состоит в нахождении этой точки применения произвола: между накоплением информации и возбуждением дел.
Состав преступления, равно как и его отсутствие, сами по себе ничего не значат. Как граната не взорвется без запала, так и механизм уголовного дела и посадки не может быть запущен, пока некто, остающийся в тени и ни в каком законе не прописанный (хотя всем, кому надо, известный), не «дернет чеку», не проявит также ни в каком законе не определяемую «политическую волю» — то есть не осуществит произвол.
Во дворце спорта «Надежда» Шестун покорял молодых избирателей, исполняя на сцене рэп «Своя игра» — здесь он представал как публичная фигура и даже символ демократии. А в непубличных кабинетах и банях он в то же время записывал разговоры с прокурорами и чиновниками. Это была уже не его игра, но и выскочить из нее после 2010 года он тоже был не волен. Однако у него в руках всегда оставалась граната без взрывателя: когда он, как фол последней надежды, все же обнародовал записи, осколки полетели не так, как в 2003-м накануне его первых выборов, а в него самого.
* * *
Фото: агентство «Москва»
В 2010 году, когда мы познакомились с Шестуном, я опубликовал в «Новой» пять таких же заметок о пяти уголовных делах (похожих не по фабуле, а по смыслу) против пяти глав поселков и районов в Подмосковье и в Сибири. Тогда за эти посты шла борьба. Сегодня дело Шестуна уникально: местное самоуправление разгромлено уже на законодательном уровне, прямые выборы мэров сохранились (благодаря поддержке Шестуна со стороны поселковых депутатов) фактически только в Серпуховском районе.
Вот о чем эта драма Шестуна: о крахе демократии и о становлении способа правления на основе компромата, а также о сопровождающей этот процесс смене элит — и/или их сознания. Но это и наша драма тоже: строй страны, в которой мы живем, переезжая не в пространстве, но съезжая по течению времени, определяется укладом не на самом верху и не в самом низу, где, пожалуй, уже вообще никому ничего не нужно. С точки зрения перспектив, важно, как формируются средние слои элиты, какие качества востребованы у «исполнителей» — все той же, но теряющей контроль на этом уровне, «вертикали власти».
В день задержания Шестуна, 13 июня, ровно накануне объявления советом депутатов о назначении в Серпуховском районе сентябрьских выборов, в офис его администрации в Серпухове зашел новый и.о. главы района Алексей Воробьев («Воробьев-маленький»). Первым делом он отобрал пропуска у работавших в том же здании журналистов, а новую юную секретаршу, опрометчиво позволившую им сфотографировать его резолюцию на этом распоряжении, тут же уволил. Пресс-секретарь Шестуна Влада Русина все же смогла пройти в здание и в зал, где собрались депутаты: поднимаясь туда, они еще думали, что это для объявления о выборах. Русина попросила их подписать не то чтобы какой-то протест, а всего-то только ходатайство о неприменении к Шестуну заключения под стражу. Бывшие соратники и друзья опустили глаза долу, 5 из 13 все же подписали, но просили никому об этом не рассказывать. И тут тоже фактор личности оказался определяющим: без безбашенного, «отмороженного» Шестуна все эти депутаты — перепуганное стадо овец.
Александр Шестун (в центре) в суде. Фото: «Москва»
«Дело Шестуна» — однозначно политическое. И не в очередной помойке в Серпуховском районе, и не в митингах против нее причина. Вопрос о свалках: обратная сторона того же вопроса о «вертикали» и местном самоуправлении.
И пока свалки якобы закрываются с прямой линии президента, на самом деле они будут только переезжать с места на место.
Мусор, мусор душит страну и в прямом, и — да простится мне такая метафора — в переносном, кадровом, смысле: мусорный ветер выносит наверх бесталанных и ничего не умеющих, это только мундиры, надутые пустотой. Шестун был последней костью у них в горле — проглотили.
Означает ли это, что он окончательно проиграл? Отнюдь: ему еще только 55, он заядлый спортсмен, и еще не вечер. Статус обвиняемого, то есть еще не осужденного, позволяет ему баллотироваться на свой прежний пост, хотя будет сделано все, чтобы на этот раз не позволить ему зарегистрироваться. Однако уклад, при котором ключевые посты во власти занимают умеющие только грабить, тоже исчерпывает свои возможности. А Шестун очень популярен не только среди «простого народа», но и в средних слоях элиты: притихшие пока активисты местного самоуправления (не только из Подмосковья, но со всей страны) только и ждут часа, чтобы снова собраться у него в «Надежде».
Посадка только прибавит ему популярности и освободит от осторожных обязательств не критиковать власть выше Воробьева. Она, власть, вообще умеет создавать себе врагов. И вряд ли мы ошибемся, предположив, что, придя в себя в СИЗО, Шестун обдумывает уже и третью часть своей книги. Я не сомневаюсь, что мы ее еще прочтем.
Источник:
